Неточные совпадения
Ясные дни миновали, и
Марусе опять стало хуже.
На все наши ухищрения с целью занять ее она
смотрела равнодушно своими большими потемневшими и неподвижными глазами, и мы давно уже не слышали ее смеха. Я стал носить в подземелье свои игрушки, но и они развлекали девочку только
на короткое время. Тогда я решился обратиться к своей сестре Соне.
Я не знал еще, что такое голод, но при последних словах девочки у меня что-то повернулось в груди, и я
посмотрел на своих друзей, точно увидал их впервые. Валек по-прежнему лежал
на траве и задумчиво следил за парившим в небе ястребом. Теперь он не казался уже мне таким авторитетным, а при взгляде
на Марусю, державшую обеими руками кусок булки, у меня заныло сердце.
На время небо опять прояснилось; с него сбежали последние тучи, и над просыхающей землей, в последний раз перед наступлением зимы, засияли солнечные дни. Мы каждый день выносили
Марусю наверх, и здесь она как будто оживала; девочка
смотрела вокруг широко раскрытыми глазами,
на щеках ее загорался румянец; казалось, что ветер, обдававший ее своими свежими взмахами, возвращал ей частицы жизни, похищенные серыми камнями подземелья. Но это продолжалось так недолго…
Действительно, когда я растормошил ее и заставил бежать,
Маруся, заслышав мои шаги за собой, вдруг повернулась ко мне, подняв ручонки над головой, точно для защиты,
посмотрела на меня беспомощным взглядом захлопнутой пташки и громко заплакала. Я совсем растерялся.
Мы с
Марусей, крепко прижавшись друг к другу,
смотрели на эту сцену из дальнего угла; но Валек совершенно свободно шнырял между большими, поддерживая то руку, то ногу, то голову Лавровского.
Теперь, когда я окончательно сжился с «дурным обществом», грустная улыбка
Маруси стала мне почти так же дорога, как улыбка сестры; но тут никто не ставил мне вечно
на вид мою испорченность, тут не было ворчливой няньки, тут я был нужен, — я чувствовал, что каждый раз мое появление вызывает румянец оживления
на щеках девочки. Валек обнимал меня, как брата, и даже Тыбурций по временам
смотрел на нас троих какими-то странными глазами, в которых что-то мерцало, точно слеза.
Под влиянием этого чувства я тоже умерил свою резвость. Применяясь к тихой солидности нашей дамы, оба мы с Валеком, усадив ее где-нибудь
на траве, собирали для нее цветы, разноцветные камешки, ловили бабочек, иногда делали из кирпичей ловушки для воробьев. Иногда же, растянувшись около нее
на траве,
смотрели в небо, как плывут облака высоко над лохматою крышей старой «каплицы», рассказывали
Марусе сказки или беседовали друг с другом.
Мне опять вспомнился Степан, выбежавший из каторги, прошедший с
Марусей всю Сибирь, и я с невольным жутким чувством
посмотрел на этого человека, напоминавшего обомшелый пень, выкинутый волной
на неприветливую отмель.
Маруся засмеялась. Смех ее был резкий, звонкий, прерывистый и неприятно болезненный. Несколько раз она как-то странно всхлипнула, стараясь удержаться, и, глядя
на нервную судорогу ее лица, я понял, что все пережитое нелегко далось этой моложавой красавице. Тимофей
посмотрел на нее с каким-то снисходительным вниманием. Она вся покраснела, вскочила и, собрав посуду, быстро ушла в лес. Ее стройная фигура торопливо, будто убегая, мелькала между стволами. Тимофей проводил ее внимательным взглядом и сказал...
И все трое
посмотрели в окно
на коляску, в которую садилась знаменитость в большой медвежьей шубе. Княгиня покраснела от зависти, а Егорушка значительно подмигнул глазом и свистнул.
Маруся не видела коляски. Ей некогда было видеть ее: она рассматривала доктора, который произвел
на нее сильнейшее впечатление.
На кого не действует новизна?
Учимся также сценически верно воспроизводить плач, хохот, рыданье.
Марусе Алсуфьевой особенно удается второе. Ее смех звенит, как серебряный бубенчик и хоть мертвого способен поднять из могилы. У Бориса Коршунова так дивно выходят сцены отчаяния, что становится жутко
смотреть на него.
— Возмутительное безобразие! Несносно и противно
смотреть на это! — раздраженно говорит Боря Коршунов. —
Маруся! — зовет он Алсуфьеву, — мне надо тебе что-то сказать, — и он приглашает ее в коридор.